Россия по макроэкономическим показателям кажется одним из лучших представителей лагеря. Но миф о том, что западные портфельные инвесторы невосприимчивы к геополитической напряженности, может быть подвергнут проверке на прочность.
В 2018 году может произойти самый сильный кризис развивающихся стран при жизни нынешнего поколения инвесторов. Большая часть трейдеров и управляющих были свидетелями лишь двух серьезных потрясений — азиатского кризиса 1997 года и глобального кризиса 2008 года.В обоих случаях потери долговых инвесторов в облигациях оказались минимальными, благодаря тому что крупные страны-должники в конце 1990-х были спасены МВФ, а в 2008 году после банкротства Lehman Brothers центральные банки ведущих стран накачали мировую финансовую систему беспрецедентным объемом ликвидности.
В современной экономической истории самый острый кризис развивающихся стран произошел в середине 1980-х годов. За период с 1982 по 1990 год объем суверенных долгов, по которым был объявлен дефолт, вырос с $14 млрд до $435 млрд и затронул большую часть стран, имевших внешние обязательства. Такого рода кризис может повториться в 2018 году.
Политика ФРС США исторически определялась внутренними факторами. При этом ее влияние на внешний мир, пожалуй, превосходит внутриамериканское. Когда глава ФРС Пол Волкер решил искоренить инфляцию в США радикальным повышением ставки в 1979 году сразу вдвое, с 10% до 20%, финансовое здоровье практически всех развивающихся стран оказалось сильно подорванным. В 1982—1983 годах объявили дефолт практически все латиноамериканские страны — Аргентина, Бразилия, Венесуэла, Мексика, Чили; в 1985—1986 годах — крупные африканские страны, такие как Египет, Марокко, Нигерия и ЮАР, а в Европе — Польша. С инфляцией Соединенные Штаты окончательно разобрались к 1983 году, что позволило начать долгосрочный цикл снижения ставки: от максимума 20% до 3% к концу 1992 года.
Азиатскому финансовому кризису 1997 года также предшествовал цикл повышения ставки ФРС. В 1994—1995 годах глава ФРС Алан Гринспен удвоил ставку с 3% до 6%, хотя в те годы американская инфляция почти не менялась, оставаясь на уровне 3%. Первым на такое ужесточение отреагировал корейский фондовый рынок. Индекс KOSPI потерял за 1996 год 27% своей капитализации, а в 1997 году разразился паназиатский долговой кризис. Для предотвращения цепи дефолтов международные финансовые организации выделили Южной Корее $55 млрд, рекордную сумму суверенного займа на тот момент. Тем не менее после девальвации азиатских валют кризис перекинулся в Россию, последовал памятный для многих российский дефолт 1998 года, а затем почти двукратная девальвация бразильской валюты в январе 1999 года.
Ипотечный кризис 2008 года также нельзя отделить от политики ФРС. Когда в 2001—2003 годах ставка была снижена с 6% до 1%, Америку охватил небывалый бум строительства и ипотечного кредитования. Спасая экономику от перегрева, ФРС в 2004—2006 годах взвинтила ставку до 5,25%, после чего произошли известные всем события.
Эффект от нынешнего ужесточения мировой денежной политики может превзойти предыдущие несколько циклов повышений.Долларовые процентные ставки оставались практически на нулевом уровне на протяжении семи лет, с 2008 до конца 2015 года. После еще одного года стабильности при ставке 0,5% с декабря 2016 года ФРС взяла курс на три-четыреповышения в год. В 2019 году, когда ФРС прогнозирует завершение повышательного цикла, ставка может достичь 2,75−3%.
Еще более неприятным для инвесторов может стать сокращение баланса американского регулятора. Хотя ФРС США завершила программу количественного смягчения в 2014 году, суммарный объем активов пятерки ведущих центробанков (США, Европы, Японии, Англии и Швейцарии) увеличился за три года еще на $5 трлн, причем в период с апреля 2016 по март 2017 года были зафиксированы рекордные темпы прироста — почти $200 млрд в месяц.
По мере того как центробанки выкупали гособлигации, частные инвесторы в поисках более доходных альтернатив раскупали рекордные объемы размещений эмитентов из стран с невысокими рейтингами и сомнительной кредитной историей. Например, с начала 2016 года $100 млрд привлекли аргентинские эмитенты. К знаковым сделкам осени 2017-го можно отнести дебют Таджикистана, который привлек $500 млн сразу на 10 лет, и размещение 15-летних облигаций Украины, занявшей $3 млрд — сумму, еще недавно казавшуюся подъемной исключительно для эмитентов с инвестиционным кредитным рейтингом.
В 2018 году эта тенденция развернется на 180 градусов. ФРС объявила, что с 1 октября 2017 года начнет сокращать баланс на $10 млрд в месяц, увеличивая ежеквартально объем сокращения еще на $10 млрд, пока не будут достигнуты темпы $50 млрд в месяц. ЕЦБ с января 2018 года уменьшил покупки облигаций с €60 млрд до €30 млрд в месяц, а с октября полностью их прекратит.
Инвесторы окажутся в непривычной ситуации устойчивого оттока ликвидности и роста доходности надежных активов. Развивающиеся страны привыкли с легкостью занимать на рынке облигаций астрономические суммы под минимальные ставки, невзирая на деформацию демократических институтов и ухудшение показателей кредитоспособности.
Возможно, события на финансовом рынке Турции в конце октября 2017 года — падение лиры до исторического минимума, рост доходности локальных гособлигаций до максимума с 2009 года — первый сигнал об окончании этой «долговой вечеринки».Помимо Турции уязвимыми к оттоку западных инвестиций выглядят Бразилия, Мексика, ЮАР и целый ряд стран поменьше. Россия по макроэкономическим показателям кажется одним из лучших представителей лагеря. Но миф о том, что западные портфельные инвесторы невосприимчивы к геополитической напряженности, может быть подвергнут проверке на прочность.