На мировом рынке нефти наблюдаются большие изменения. Цена фьючерса на дубайскую сырую нефть с поставкой в апреле 2017 года в ходе торгов на Токийской товарной бирже единовременно выросла на 8,3% — до самого высокого уровня за последний год (51 долларов за баррель). Это произошло на фоне решения Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) сократить среднесуточную добычу сырья на 1,164 млн баррелей.
Почти одновременно с этим похожее решение со стороны России подтвердил и российский министр энергетики Александр Новак. «Россия поэтапно снизит добычу нефти в первом полугодии 2017 года в объеме до 300 тысяч баррелей в сутки в сжатые сроки, исходя из технических возможностей», — заявил он.
Неужели Россия и ОПЕК, наконец, перешли к совместной стратегии? И если да, то к чему она приведет?
Трудный путь к компромиссу
Итак, как видим, общее снижение добычи нефти странами-членами ОПЕК составило 1,164 млн баррелей ежесуточной добычи. Таким образом, члены картеля на закончившемся в Вене заседании подтвердили свое решение, предварительно оговоренное на предыдущей встрече в Алжире, — снизить уровень ежесуточной добычи нефти до 32,5 млн баррелей в сутки.
С 1 января 2017 года страны ОПЕК обязаны следующим образом распределить уменьшение квот между собой: основное сокращение добычи придется на Саудовскую Аравию, которой предстоит убрать с рынка 486 тыс. баррелей в сутки, Ираку предстоит уменьшить добычу на 210 тыс. баррелей, ОАЭ — на 139 тыс., Кувейту— на 131 тыс., Венесуэле — на 95 тыс., Анголе — на 80 тыс., Алжиру — на 50 тыс., Катару — на 30 тыс., Эквадору — на 26 тыс. и Габону — на 9 тысяч баррелей в сутки.
Интересно, что в этой схеме самоограничения не участвует Иран, который также входит в ОПЕК и изначально поддерживал алжирские договоренности. Однако впоследствии Тегеран стал настаивать на исключениях своей нефтяной отрасли из общих планов снижения добычи — как минимум, до тех пор пока она не достигнет уровня в 4–4,2 млн. баррелей в сутки, который был характерен для иранской нефтедобычи до момента объявления в отношении страны международных экономических санкций.
Такое желание иранцев продиктовано в первую очередь намерением добиться прихода в их нефтедобывающую отрасль западных инвестиций. Желание выглядит абсолютно закономерным на фоне опасности ухудшения американско-иранских отношений при новом президенте США Дональде Трампе, который уже объявил Израиль «стратегическим союзником» США на Ближнем Востоке и крайне негативно относится к Ирану.
В силу этого, озвученные по итогам саммита ОПЕК планы Ирана на увеличение добычи на 90 тысяч баррелей в сутки, скорее всего, сделаны именно в расчете на привлечение инвесторов и призваны показать им «окно возможностей», которое может снова закрыться уже в январе–феврале 2017 года. В целом же нынешняя добыча Ирана составляет всего лишь 3,92 млн баррелей в сутки (данные на октябрь 2016 года). Даже при самом оптимистичном раскладе на ожидаемый рост, это с трудом выводит Иран на нижнюю планку его «коридора пожеланий» в 4–4,2 млн баррелей добычи в день.
Нефти по $20 уже не будет: несбывшийся сон Трампа на фоне решений ОПЕК и РФ
Нефти по $20 уже не будет: несбывшийся сон Трампа на фоне решений ОПЕК и РФ
twitter.com / @RoyalSaudiNews
Поэтому, с большой долей вероятности, договоренности о суточной добыче в 32,5 млн баррелей в день не смогут быть нарушены Ираном — иранская нефтяная отрасль, несмотря на отмену западных санкций, так и не получила пока что масштабных иностранных инвестиций и вряд ли успеет их получить в ближайшем будущем. В силу чего рост нефтедобычи этой страны в дальнейшем будет носить исключительно восстановительный характер.
Не смогут повлиять на консенсус стран-членов ОПЕК и другие «бунтари». Нигерия и Ливия заявили о нежелании снижать добычу нефти, но обе эти страны в настоящее время с трудом получают даже текущие инвестиции в свою нефтедобычу: в Ливии идет «горячая», а в Нигерии — «тихая» гражданская война. Кроме того, министры стран ОПЕК временно приостановили членство Индонезии в картеле. Страна, которая в октябре 2016 года добывала лишь 0,7 млн баррелей нефти в сутки (чуть более 2% в общем портфеле ОПЕК), «не смогла обеспечить необходимый уровень добычи», столкнувшись на фоне громких заявлений об инвестициях в свою нефтедобывающую отрасль с реальным падением добычи на истощающихся нефтяных месторождениях.
Мега-ОПЕК на горизонте мировой экономики
И все же ОПЕК смог принять трудное решение о сокращении среднесуточной добычи нефти лишь благодаря пониманию того, что страны, не входящие в картель, будут сотрудничать с ним в вопросе ограничения поставок нефти на мировой рынок в наступающем году. «Мы ожидаем, что все страны, не входящие в ОПЕК, сократят добычу на 600 тыс. баррелей в сутки в 2017 году», — пояснил журналистам по итогам встречи министр энергетики, промышленности и минеральных ресурсов Саудовской Аравии Халед бен Абдель Азиз аль-Фалех.
Исходя из предыдущих заявлений и неофициальных переговоров около половины такого рода сокращения должно приходиться на долю Российской Федерации. Это стало ясно после проведения Всемирного энергетического конгресса в Стамбуле в октябре 2016 года, на котором президент России Владимир Путин однозначно заявил, что «заморозка или даже сокращение добычи нефти является единственно правильным решением» для сохранения устойчивого положения мировой энергетики.
Впоследствии цифра российской «доли устойчивости» в 300 тысяч баррелей неоднократно всплывала в различных прогнозах и предварительных заявлениях, но официально она была озвучена сразу же после окончания встречи ОПЕК. Это свидетельствует, скорее всего, о том, что твердые договоренности о поддержке ОПЕК со стороны России во многом способствовали и консенсусу внутри самой организации.
Озвученный вклад Москвы в обеспечение мировой стабильности выглядит достаточно адекватным. На фоне действий Саудовской Аравии, которая согласилась убрать с рынка почти полмиллиона баррелей нефти, и согласия других крупных членов картеля сократить добычу на 100–200 тысяч баррелей нефти в сутки, Россия достаточно консервативно подходит к вопросу сокращения предложения нефти на мировой рынок. В октябре 2016 года добыча российской нефти, согласно средневзвешенной оценке, составила 11,05 млн баррелей в день — по сравнению с 10,53 млн. баррелей у Саудовской Аравии. Таким образом, исходя из заявлений министра Новака, удельное сокращение добычи российской нефти составит 2,7% против 4,6% у Саудовской Аравии.
Читайте также: Отступление Америки: Роман Носиков о том, зачем в президенты наняли Трампа
Кроме того, не стоит оставлять за кадром и физические ограничения на рост добычи российской нефти. В период 2014–2015 годов отечественная нефтедобыча уже вышла в своем движении на север к берегам Северного Ледовитого океана, что сразу поставило вопрос о глобальных инвестициях в полярный шельф. Существующие небольшие проекты в Западной Сибири, Татарстане и Поволжье уже не могут покрыть падения добычи на старых истощающихся месторождениях Западной Сибири, а будущие проекты в Восточной Сибири (например, Юрубчено-Тохомское месторождение в Эвенкии) пока отстают от начальных графиков промышленного освоения. Кроме того, надо учитывать, что восточно-сибирская нефть оказывается дороже нефти более освоенных нефтеносных районов — Поволжья, Северного Кавказа, Татарстана и Башкирии и даже Западной Сибири или Сахалина. Такая ситуация тем более характерна для арктического «черного золота», которое оказывается намного дороже в своей себестоимости, нежели «старая» материковая нефть.
Нефти по $20 уже не будет: несбывшийся сон Трампа на фоне решений ОПЕК и РФ
Нефти по $20 уже не будет: несбывшийся сон Трампа на фоне решений ОПЕК и РФ
Федеральное агентство новостей / Степан Яцко
Таким образом, можно сделать вывод, что заявление Александра Новака продиктовано не только договоренностями с ОПЕК, но и объективными ограничителями российской нефтянки: Россия вполне может уже в 2017 году столкнуться с похожими на индонезийские проблемами в поддержании достигнутого уровня добычи. В ситуации роста издержек решение о добровольном самоограничении добычи выглядит разумным и долгосрочным вложением — лучше все-таки накопить денег на будущие инвестиции, нежели бездумно гнать «план по нефтяному валу», работая себе в убыток по низким ценам. Причем Россия тут отнюдь не одинока — рост издержек и падение добычи на старых месторождениях идут во всем мире, а низкие цены на нефть закрывают дорогу для инвестиций в разведку и добычу углеводородов из новых, более сложных и удаленных месторождений.
Трамп и призрак «новой американской нефти»
В этой ситуации особенно интересно то, как поведет себя Запад и, в первую очередь, Америка.
В свое время новый президент США, избранный в ноябре 2016 года республиканец Дональд Трамп, так сформулировал свое нефтяное кредо в книге «Былое величие Америки»: «Можно целыми днями болтать о ветряных электростанциях, о ядерной, солнечной, геотермальной энергии и прочих альтернативных энергоисточниках. Я выступаю за развитие альтернатив нефти, но это процесс долгосрочный. Но в настоящий момент и в обозримом будущем планета будет по-прежнему работать на нефти. А это означает, что нам надо снизить цену барреля нефти и снизить существенно — возможно, до 20 долларов за баррель, и тогда наша экономика пойдет в рост».
И похоже, миллиардер хочет остаться верным своему слову. В качестве первых шагов на президентском посту Трамп обещает максимально либерализовать американский рынок нефтедобычи, включая скорейшее снятие запрета на шельфовое бурение и бурение с применением гидроразрыва пласта на федеральных землях, что может дать прирост производства добычи нефти трудноизвлекаемых коллекторов и шельфовой нефти в США. Безусловно, такая возможность позволит нарастить производство недешевой нефти — однако она вряд ли сможет вернуть цену на основной мировой энергоноситель к желаемому Трампом уровню в 20 долларов за баррель. Просто в силу того, что одно дело — заявления политика, пусть теперь и облеченного властью президента США, и совсем другое дело — обеспечить такую себестоимость производства нефти в реальности.
Читайте также: Арест министра Улюкаева: вот что Трамп животворящий делает!
Все дело в том, что от повышения мировых цен на нефть выигрывают в первую очередь именно американские производители сланцевой нефти, которые не договаривались о сокращении и вообще не участвуют в соглашении ОПЕК, России и других нефтедобывающих стран. Кроме того, американские производители сланцевой и шельфовой нефти (с традиционной нефтью в США все закончилось еще к началу 2000-х годов) находятся в ситуации, подобной ситуации в России или Индонезии — новые месторождения могут дать необходимые объемы добычи, но уже никогда не обеспечат старой себестоимости добычи нефти — ни 20, ни тем более 10 долларов за баррель, что было минимумом во время мирового кризиса 1997–1998 годов.
Конечно, сокращение предложения со стороны ОПЕК и России позволит американцам частично заместить эти выпавшие объемы. Но здесь, как и в случае Ирана, речь скорее будет идти о восстановительном росте — державшиеся весь последний год цены в 40–50 долларов за баррель были категорически убыточны для производства сланцевой и шельфовой нефти. И если Россия и Саудовская Аравия сокращали инвестиции в разведку и освоение новых месторождений, то в США в сланцевой отрасли происходил форменный коллапс, за время которого она потеряла более 1 миллиона баррелей добычи нефти в день.
В силу вышесказанного, конечно, в США при Трампе и при росте цены на нефть, заложенном решениями ОПЕК и России, произойдет увеличение их внутренней добычи нефти. Однако, опасаться такого сценария не стоит — практически однозначно этот рост будет уже не столь бурным, как в период первого «сланцевого бума» 2007–2014 годов. Рост мировой экономики уверенно адсорбирует эти небольшие объемы дополнительной американской нефти.
