Maxim Kuznetsov / Perfil

Обижаться не нужно. Другой бы вас забанил за личностные высказывания.
Есть многие вещи, которые нам не нравятся в жизни, и их просто нужно принять, что да, вот так вот есть. Вы решили обсудить не баги/улечшения/прогресс, а высказаться о том, что всё тут делается под Карпутова. Это не так. Далеко не так. Совсем не так.
Тогда для чего нужно было это высыпать в паблик?

Идите вы, куда идёте..не было там ни грамма оскорблений или неуважения к Карпутову или кому то ещё. Ещё раз - любитесь как считаете нужным

Вообще-то, я вас от бана избавил. В следующий раз не буду. Договорились.

На третий же день, отправились мы в новую слободу, и тут ожидало нашего предводителя и пророка уже настоящее торжество. Слава о его чудесных богатствах и способностях росла не по дням, а по часам, и так как день был праздничный, то жители решились ознаменовать его чем-нибудь особенным. Одевшись в лучшие одежды, они выстроились в каре и ожидали пророка. Стучали в тазы, потрясали бубнами и даже играла одна скрипка. В стороне дымились котлы, в которых варилось и жарилось такое количество поросят, гусей и прочей живности, что даже попам стало завидно. В первый раз пророк понял, что любовь народная есть сила, заключающая в себе нечто съедобное. Он вышел из брички и прослезился. Плакали тут все, плакали и потому, что жалко потерянных ранее денег, и потому, что радостно от предвосхищения будущих чудес. В полдень поставили столы и стали обедать, но пророк был так неосторожен, что еще перед закуской пропустил три чарки очищенной. Глаза его вдруг сделались неподвижными и стали смотреть в одно место. Затем, съевши первую перемену (были щи с солониной), он опять выпил два стакана, и начал говорить, что ему нужно бежать. — Ну, куда тебе без ума бежать? — урезонивали его почетные сектанты из свиты, сидевшие по сторонам. — Куда глаза глядят! — бормотал он, очевидно припоминая эти слова из своего маршрута. После второй перемены (был поросенок в сметане) ему сделалось дурно, однако он превозмог себя и съел еще гуся с капустою. После этого ему перекосило рог. Видно было, как вздрогнула на лице его какая-то провиденческая жилка, дрожала-дрожала, и вдруг замерла... И сектанты и страждущие в смятении и испуге повскакали с своих мест. Кончилось... Кончилось достославное приматорство, омрачившееся в последние годы многократным сливом депозитов. "Была ли в сих печальных опытах необходимость?" — спрашивает себя летописец и, к сожалению, оставляет этот вопрос без ответа. На некоторое время все погрузились в ожидание. Они боялись, чтоб их не завинили в преднамеренном окормлении пророка и чтоб снова откуда ни возьмись не появился бы новый пророк, и не раздалось опять неведомо откуда: «Alert! Connected!».